|
|
|
|
Волки сухого оврага
...злодеи, вызывающие изумление, преступники, достойные уважения,
чудовища величавые, души, которые отвратительный порок
привлекает свойственным ему величием, привлекает силой,
ему потребной пред лицом опасностей, его сопровождающих.
Здесь видишь людей, которые готовы обняться с дьяволом,
потому что нет человека, ему подобного...
(Фридрих Шиллер.
Из неопубликованного в свое время предисловия к пьесе "Разбойники")
I. КОЛЮЧЕЕ ПОДПОЛЬЕ (КАК Я СЮДА ПОПАЛ?)
Смерть есть лекарство от жизни, а не жизнь от смерти.
(Милорад Павич)
Бесконечно устав от "очистки" авторских и смежных прав в соответствующем подотделе главного "блатного" лэйбла Master Sound Records Ltd., я составляю эти "телеги", как повстанцы-чехи Яна Жижки свои таборы в боях со Священной Римской Империей. Телеги-таборы кольцуются вокруг меня ночью, заставляя вспомнить об ощущении, возникшем у одного из критиков Кафки (кстати, жившего и работавшего в Праге) по глубоком погружении в написанное им - о гигантской анаконде, свивающейся неисчислимыми кольцами едва ли не вокруг всего человечества. Змей этот сотворен Кафкой, бесконечно уставшим от службы клерка... Но так извивается же.
Как я попал в так называемый "русский шансон"? Да так попал, что сподобился в итоге написать книгу о нем: "Легенды Русского Шансона". (Помпезное название изобретено не мной, но нашлепнуто, как лэйбл на джинсы, - лэйблом же. У меня был другой вариант: "Блатняк" - дешево, сердито и, что самое смешное, - чистая правда.)
Те немногие, кто еще помнит "Тихие парады", высекут писаку мыслью-хлестом: мол, на старости лет закончил тем, что просто с дуба рухнул - в блатату какую-то. И это в то время, когда рок на небывалом подъеме! Когда он признан стилем года газетой "Московский Комсомолец"!
На чьем подъеме? - спрошу. Земфиры и Чичериной? "Агаты Кристи" и "Мумий Тролля"? А, может быть, гальванизированного "Крематория", живым въехавшего в 2001 год, как с оптимизмом и надеялся Армен Григорян? У братьев Самойловых, если бы их в нужное время в нужном месте не огрели денежным мешком, здоровья было бы побольше, а "герыча" поменьше. "Тролли", докатившись до Москвы одним из последних всплесков периферийного цунами (свердловская рок-волна, новосибирская etc.), в начале 90-х считались группой второго, если не третьего, эшелона. И вдруг, не прошло и десяти лет, на всю страну в горячей ТВ-ротации: модные, стильные сцены сортирные. Кто бы ожидал.
С обеими "стриптизершами души" все было ясно с самого начала: модно-депрессивный продукт, по Пелевину - хитро, заковыристо позиционированный (через деньги, разумеется) как вроде бы и не на потребу масс, а с понтом рокенролльный, но с запрограммированным коммерческим результатом. Не пахнет здесь нигде затхлым подпольем, но бабками несет. Ау! Где ты, подполье экзистенциальное? Да в блатняке оно тривиальном, вот где! В блатняке на выходе из зоны, а не у Земфиры, стартовавшей в Большой шоубиз с окультуренной площадки уфимской "Европы Плюс". "Отлично! - смеется Сергей Гурьев. - Можно смело подгонять передвижную студию звукозаписи к воротам зоны, чтобы получить чистый экзистенциальный продукт". Смех смехом, но почти так оно и происходит. Дальше - веселей. "Откинувшись", блатняк, в официозе - "русский шансон", не теряя своей внутренней лагерной сущности, автоматически оказывается в андеграунде - благодаря пугающей программных директоров телевидения априорной неформатности, составляющими коей являются музыкальная непродвинутость, антиобщественная пропаганда бандитского образа жизни и еще 99 аргументов.
Законспирированный блатной рупор - московское радио "Шансон" (и куда только смотрела ФСТР, когда выдавала лицензию - прим. худсовета) транслирует жанровые песни в эфир строго дозированно, под прикрытием КСП-шников, Цоя и группы "Крематорий", скопом зачисленных в "шансон". (А надо было: Скрипку и Сукачева - см. ниже.) Вольготней чувствует себя жанр в бандитском Петербурге, где вещает сразу две "шансонных" радиоточки, а концерты "уголовных бардов" собирают аншлаги. Именно авторы, специализирующиеся на уголовной тематике, и интересны с экзистенциальной точки зрения. Ибо препарировать в данной плоскости ресторанного официози Шуфутинского, аккуратно причесанного внутренним и внешним (АРС И.Крутого -?) редакторами - это здесь не представляется возможным никак.
Скоренько завершу с мотивацией моего "шансонного" настоящего. Во-первых, почти по-Летовски: если рок - официоз, то блатняк - андеграунд. "Я всегда буду против", - короче. Существует и мотив более тонкого плана, в сравнении с которым умишком выдуманный "летовский" - игра на отмазку. Подпольные толкователи смерти с 10-летним стажем, как запарили они своим протяженным публичным "умиранием"! Потому меня особенно радуют те наши, у которых сейчас все, по-бюргерски, зашибись. Директор "Ва-Банка", Барабошкина, например. Разорвав с уголовником по жизни Олди из "Комитета Охраны Тепла", она поднялась с тяготеющим к "шансонному" творчеству, но немаргинальным А.Ф. Скляром.
В начале 90-х я грузанулся "летовщиной" настолько, что оставалось вполне экзистенциально сдохнуть прямо в эфире (после полных суицидальных намерений писем фанов "ГО") либо бежать прочь, пока башню не снесло окончательно. Тем более, что "Тихий Парад" тихой же сапой перезомбировался в обычный хит-парад второго рок-эшелона. Мне больше нечего было сказать в микрофон, а таскать за собой "парадных" топотунов, как это делал Кирилл Кальян со своими "Соками-водами", становилось все более в лом. И хорошо, что мне вовремя помогли прикрыть лавочку, после чего и состоялся мой побег от смерти в жизнь сытых и благополучных, увешанных золотыми цепями хозяев мира сего. (Но книга моя написана без пиетета к ним. Кто прочтет - убедится.) Побег этот я не продумывал до тонкостей, напротив, оказался вырван случаем из одной среды и помещен в другую. Что я, в конце концов, Беньямин какой-нибудь, или право имею?! "Я не говорю о революции, я предлагаю вам повеселиться. Приезжайте в солнечную Калифорнию!" - Моррисон. Ладно, хрен с ним, с рок-н-роллом. Чему быть, того не миновать. Уинстон Черчилль своей фразой о радикалах в юности и консерваторах в зрелости оправдывает все. Но, что самое удивительное, "русский шансон" живет почти так же, как рок, ну, может пафос публичный умеренней. И умирает точно так же. Иногда даже на сцене.
II. БЛАТНОЙ РОК-Н-РОЛЛ
Судьба, разбитая в дугу
Закрыта на засов железный.
Я от нее не побегу,
Да потому что бесполезно.
(Сергей Наговицын)
Сергей Наговицын, по оценке собрата по жанру Анатолия Полотно, - "автор, ближе всех подошедший к черте сегодняшнего дня" - скоропостижно скончался, едва перевалив порог 30-ти лет, во время собственного концерта в городе Кургане в декабре 1999 года. Никаких некрологов, никаких статей по этому поводу в московской прессе я не заметил. Во-первых, пресса "русский шансон" не жалует, не балует. Во-вторых, применительно к данному песенному infant terrible, категории культовости весьма условны. В отличие, скажем, от новейшего рокапопса, индуцировать популярность того или иного блатного певца со стороны так же трудно, как в старые преступные времена подговорить авторитетов короновать молодого хулигана вором в законе. Даже легитимный Шуфутинский сейчас лишь подогревает интерес к себе, возникший еще в "совковый" период.
Раскрутка "русского шансона" в обычных СМИ большими силами, даже при наличии крупных денежных средств, является делом довольно проблематичным - ввиду пресловутой неротабельности музыкального материала почти везде по причинам маргинального свойства. Поэтому претенденту на звание "Легенды Русского Шансона" остается только распихать свой хит в дюжину блатных сборников, отдать на халяву дебютный альбом (а то и поболе) звукозаписывающему лэйблу и терпеливо ждать реальной, народной популярности, голосующей исключительно рублем. В роке или попсе можно вбухать кучу бабок и оказаться в финале промоушена на фиг никому не нужным. В блатняке все наоборот: в 1996 году, имея достаточный рекламный бюджет, фирма Master Sound с трудом протиснула в эфир ТВ-6 лишь безобидные лирические песни Михаила Круга, чьи кассеты улетали из ларьков миллионными тиражами. До кризиса (сейчас эта мода проходит) попсовики "второй лиги" - в отличие от Гашековского кадета Биглера, производившего себя в генералы лишь тайком, в ненаписанных мемуарах - "звездили" свои, по большей части сценические, имена направо и налево явно. В "шансоне" этот номер не проходит. Здесь, по сути, нет "звезд", хотя Михаил Круг своим гастрольным объемом даст сто очков вперед многим "блестунам". "Звездное" свечение предполагает высокую степень публичности. Так оно и происходит в попсе или роке. "Шансон" тоже не имперсонален, но его героев было бы правильнее позиционировать как "народных певцов". После которых остается лишь статус "легенды русского шансона", в последнее время, к сожалению, растиражированный извне одноименной серией авторских сборников, что, в принципе, противоречит народному характеру популярности исполнителя. Современник Аркадия Северного Константин Беляев, чьи "Куплеты о евреях" пели еще в 70-х, появился в "Легендах Русского Шансона" только сейчас, а "клоун" жанра Ваня Московский или малоизвестный Михаил Шелег- за год до него.
Но стремительнее всего в современном "русском шансоне" уносит народного певца в легенду - неожиданная смерть. В попсе такого не бывает: кому надо крутить по радио песни, например, покойного Е. Белоусова в ущерб плановым проплатным ротациям актуальных персонажей? Музычка рок - другое дело. В этом случае электрические поминки неизбывны. А вот в "шансоне" их еще надо пробивать, как это пришлось делать Анатолию Полотно, так и не сумевшему, кстати, организовать концерт памяти Сергея Наговицына в его и своем родном городе Перми. "Нам здесь воровского сходняка не надо", - вердикт "товарищей в кабинетах" по поводу "Сырка" и блатняка удивительно стереотипен.
После смерти Сергея Наговицына с его песнями случилось все, что обычно следует за уходом в мир иной культового рок-человека: издания, допечатки и еще раз переиздания - в альбомах, сборниках, сериях. Хотя Наговицын, в отличие, скажем, от Юры Барабаша - Петлюры - так и не стал при жизни "народным певцом", "Цоем шансона". Более того, лишь последний его прижизненный альбом - "Разбитая судьба" - вышел в "центровой" московской звукозаписи. Четыре предыдущих издала екатеринбургская фирма. Такие вещи, как продвижение в Москве, Сергея долгое время вообще не интересовали: заплатили на Урале налом - и нормально, можно подписывать контракт хоть на сто лет вперед!
Сгорел он классически экзистенциально; в характерном для совсем другом жанра драйве жил этот никогда не сидевший автор. В нем пребывая и ушел. "С колдырями, бичами, братвой - с конкретными людьми бухал", - говорят близко знавшие его люди. - Кощунственно, но сложись его жизнь иначе, может и не написал бы он таких песен". Не имея официального признания, хотя и не являясь "запрещенным", как Северный, певцом, он, как и Аркаша, наверное, в полной мере ощущал свою артистическую востребованность только по киру. Стрезва же тих был, незаметен... Его пытались вылечить, положили в хорошую клинику. А он взял, да сбежал из палаты в Курган, куда его звала с концертами братва: "Я ведь обещал им".
Блатному певцу по определению не избежать взаимопроникновения с реальным преступным миром - от первой строчки первой песни до последней гастроли на каком-нибудь сходняке. Лишь отдельные представители жанра масштаба Круга инкорпорированы большим концертным бизнесом: СКК, цирками, площадками кинотеатров. Чаще же всего "мастеров шансона" приглашают попеть-поиграть для вполне определенного узкого круга лиц.
"Нельзя сказать, будто люди нашего жанра поголовно живут по воровским законам, - размышляет Анатолий Полотно. - Но многие из них, безусловно, имеют понятия от братвы". Добавим: не только имеют, но, будучи выходцами из братвы, идентифицируют себя с ней, как, например Александр Дюмин:
...А я откинусь на месяц иль два -
Дюму встретит родная урла:
Пыхнем, жахнем, а после споем,
С собой мурок, конечно, возьмем.
Урки + кодла - урла; да-да, та самая "горячо" любимая нашими рокерами-демократами. Сравним у Юрия Наумова: "...окрыленного Карла поджидала у дома урла... Его долго пинали ногами в живот...". Или хрестоматийных "Гопников" Майка Науменко вспомним. Гопники - они на то и гопники, на то и урла (даже с гитарой), чтобы мешать, не давать жить всем остальным.
В поведенческом плане "шансонщики" нередко экстраполируют во взаимоотношения с окружающим миром эдакое быковатое мессианство. Общение с такими персонажами комфортностью для интервьюера не отличается. Если в роке мессианство БГ носит таинственно-обволакивающий характер, то в блатняке нахрапистость явления может выйти за рамки общепринятых морали и этики.
...1996-й или около того год. После сборной солянки в модном в те времена ночном кабаке "Карусель" автор и исполнитель блатных песен Анатолий Полотно садится в свой BMW... С ходу, без прогрева двигателя (чай, не "Жигуленок"!), начинает выруливать со стоянки. Внезапно маневры стопорятся появлением внушительных габаритов мужчины с одутловатым лицом слева от водительской дверцы. "Ну, как там мои песни, моя кассета?" - произносят губы лица. "Да все нормально: передал, слушают", - отвечает Полотно. "Кто это был?" - спрашиваю. "А, это - Ваня Кучин. Тоже песни пишет. Откинулся он недавно..."
Не прошло и года, как Иван Кучин, сидя в кабинете директора ведущего "шансонного" лэйбла, мял в мужицких ладонях декоративный настольный хрусталь. Он криком требовал себе однокомнатную квартиру в Москве; не добившись желаемого, хлопнул дверью и отбыл в сторону другого лэйбла. Здесь, разведя концентрированный дебют - альбом "Избранное" - на несколько частей, главной из которых считается "Судьба воровская", - здесь он получил те деньги, которых возжелал, как только почувствовал, что может продаваться.
Блатные певцы, попсовики, рокеры - здесь они все одинаковы. Только у блатных чутье на бабки гораздо острее, чем у прочих людей поющего мира. У некоторых оно - волчье. Волчата зон вырастают и забывают экзистенциальный смысл своей судьбы воровской... Если они вообще догадываются об этом смысле.
В 2000 году за новый альбом Кучина лэйбл "Классик Компани" грозился выложить фантастическую сумму - 200 тысяч долларов. Сколько заплатила певцу украинская фирма STM - доподлинно неизвестно. Зато очевидно, что Кучин умудрился втюхать хохлам халявный альбом - старье, да еще и обремененное обязательствами перед третьей стороной. Все правильно. Как свидетельствует в "Очерках преступного мира" Варлам Шаламов, обмануть фраера (в данном случае - от звукозаписи - Р.Н.) считается для преступника высшей доблестью.
Наверное, так и должно было случиться с Иваном Кучиным. Когда песенное творчество не катит, можно вспомнить иные навыки, призвать других муз, даже если ты не авторитетен в этом смежном Пантеоне. А как ему покатить-то, творчеству? В собственной приватизированной квартире как-то не влачится пресловутая волчья доля.
Участник одного из последних созывов "Ласкового мая" Петлюра (Юра Барабаш), порвав с патроном из-за имиджевых разногласий, за которыми, вероятно, таятся более глубокие мотивы, начал самостоятельный дрейф в сторону дворово-босяцкой лирики с блатными вкраплениями. Тема сиротства здесь, конечно, присутствовала, но, в отличие от сытого блеяния прирученных особей, носила явно натуральный бродяжнический уклон. Известно, например, что, имея в родном Ставрополе мать, сестру и племянницу, Юра-Петлюра (школьная дразнилка - Р.Н.) двинул в свободное бродяжническое плавание. Жил, где придется, ел, что придется, прежде, чем подписал свой единственный в жизни стоящий контракт. "Вот запишу еще альбомчик и пойду бродить дальше", - любил говорить Петлюра. Его отношения с людьми преступного мира варьировались от тривиального крышевания до легкого меценатства. Но, в любом случае, он ценил эти отношения достаточно высоко. По ним и смерть принял в возрасте 22-х лет. С автомобилем BMW, в котором авторитетные фаны везли Петлюру Главная после концерта в принадлежащем им ресторане, на Севастопольском проспекте случилось нечто, так до конца и не выясненное... То ли взрыв в машине прогремел, то ли авария случилась. Выжили все пассажиры авто, кроме транзитного - Петлюры. "Пассажир транзитный" - так по современной фене характеризуют человека, случайно угодившего в чужую разборку.
III. РОК-Н-РОЛЛЬНЫЙ БЛАТНЯК
"Я хочу приблизить блатняк к электричеству"
(Из интервью Андрея "Свина" Панова "Контркультуре")
Еще до 80-х началось "наведение мостов"... с бардовской стороны навстречу рокерам - утверждает Илья Смирнов в книге "Время колокольчиков": "Любовь к электричеству" захватила именно то более жесткое демократическое (в сравнении с "школой Окуджавы" - Р.Н.) направление авторской песни, которое мы связываем с именами Владимира Высоцкого и Аркадия Северного".
Если считать "наведением мостов" лишь опыты записи "шансона" в сопровождении электроинструментов - то все вышепроцитированное было слишком смело сказано. Потому что больше никаких встречных движений не было. В том смысле, что если поиск и велся, то исключительно в формальной плоскости. "Шансонный" дух априори более консервативен, чем рок-н-ролльный. Он живет в канонах жанра. Ресторанная, блатная гармония - традиция - не склонна ложиться на жертвенник эксперимента, хотя попытки склонить и предпринимаются.
Помню, как удивил Анатолия Полотно, подарив ему пластинку Тома Уэйтса: "Да это же блатняк! И я так смогу - не фиг делать, только мне западло пи...ть". Так не состоялся мощнейший культурный сплав, грозивший обернуться культурным шоком. Попсовик бы в аналогичной ситуации не задумываясь принялся карябать русский текст.
Возвращаясь к Смирнову... Ну, колбасился Высоцкий в Канаде вместе с Мариной Влади (sic! Каламбур) на концерте Emerson Lake and Palmer - как следует из ее воспоминаний. Значит, к року двигался? С Северным у Ильи вообще ошибочка вышла, да не одна. Видимо, ко времени написания "Времени колокольчиков" (опять каламбур!) гласность еще не добралась до блатняка. "Коллектив, с которым обычно записывался Северный, представлял собою вполне традиционную рок-группу, и отличался от тогдашних рок-групп только репертуаром", - считает Смирнов. Точно, рок-группа - особенно банджо Николая Резанова. Вообще-то Аркаша записывался с кем приходилось, но Смирнов, очевидно, имел в виду "Братьев Жемчужных" - состав, основу которого составляли (и составляют до сих пор! - Р.Н.) профессиональные кабацкие музыканты, в принципе, способные сыграть что угодно. Аркашина честность в изображении "каждодневно пьяного и, в общем, глубоко несчастного мира" выражается лишь в исполнении. Он - голос жанра в его наиболее угарной концентрации - тем и славен. А все спетые им песни - чужие. И этого также не знал Смирнов.
Из "старой гвардии", пожалуй, лишь Новиков и Токарев (всерьез считающий "Небоскребы" первым русским рэпом - Р.Н.), осознанно или нет, но вылезли из жестких канонов жанра, и то, лишь музыкальной составляющей. Текстовая же осталась вполне маргинальной. В любом случае, эксперименты никак не отразились на строго "шансонном" позиционировании данных авторов.
Спорадически ветры перемен слегка колеблют мутную гладь "шансонного" болота, которое делает таковым самодовлеющая, как китайский иероглиф-цзыр, кабацкость, и в новейшую эпоху. (Хотя, кому зеленое пойло с рясой, а любителям - выдержанное вино. - Р.Н.) Недавно Саня Звинцов, "хозяйский", кажется, малый - оно и по портачкам на руках видно - взял и записал лагерный текст под "рокенрольную" электрогитарку. Хитовая, следует признать, у него получилась вещица! Для Звинцова гитара - не просто инструмент для аккомпанемента; он на ней, извиняюсь, и "Адажио" Альбинони может, даром, что школу в кабаке прошел. И если эта самая "Долгая зима" "выстрелит" трескуче, что ожидаемо, - случится исключение из правил, а не тенденция, вроде Смирновского "наведения мостов". Кстати, о "наведении". Это еще вопрос, кто к нему больше тяготеет, если, конечно, определение рок-критика исчерпывает процесс. (А ведь не исчерпывает!) Назову некоторые имена: Гарик Сукачев, Олег Скрипка (новый live-альбом "Iнколи"), "Монгол Шуудан", А.Ф. Скляр, Чиж...
Где, в чем мотив "шансонной" инициации вышеперечисленных? Разухабистой русско-хохляцкой душе тесно в прокрустовом ложе рока? Любопытно, что заблатненные экзерсисы рокеров в СМИ хиляют как экспериментальные и относительно безболезненно минуют цензурное чистилище.
Попробую истолковать список, смоделировать мотивацию:
Сукачев: пролетарский двор в Тушине - характерная внешность - имидж гопника - отвяз по киру.
Скрипка: "Главное на концерте - это шоб была атмосфэра" - французский гастрольный опыт - коммерческий расчет издателей.
"Монгол Шуудан": задекларированная мама-анархия - батька-атаман - тема загула - Есенин - "Москва кабацкая".
Скляр: "шансон" в классическом понимании - Алеша Димитриевич - Дина Верни - mind games.
Чиж: балладное начало еще в "Разных Людях" - провинциальность - коммерческая фишка.
Даже Дмитрий Ревякин иногда исполняет "шансонную" "Девочку из Нагасаки", которую узнал от отца.
Так кто куда мосты наводит, г-н Смирнов?
IV. "ПЕСЕННО-ЕСЕНИННЫЙ ПРОВИДЕЦ" *
"Художественная литература всегда изображала мир преступников
сочувственно, с подобострастием..."
(В.Шаламов)
Вот именно, сочувственно. Этого касается в своей книге "Время колокольчиков" Илья Смирнов; в новейшую эпоху Михаил Шелег, певец "русского шансона", в творческо-биографическом очерке об Аркадии Северном, также подчеркивает пиетет творческих фраеров (буквально - Р.Н.) перед блатными, совсем как на сталинской зоне. Негативных оценок "современного городского романса" мы ни у Шелега, ни даже у Смирнова, не видим. Зато автор (писатель), живьем изведавший ту самую сталинскую зону - Варлам Шаламов - к блатной теме в искусстве беспощаден. Почему такая сравнительно далекая отсылка? А в какие еще времена, как ни при Иосифе Виссарионовиче, расцвел пышным цветом жанр блатной песни? И это при том, что у уркаганов, людей преступного мира, как в древней Спарте, практически не существовало тех эстетических потребностей, что принято связывать с понятием "искусство".
"Потребность блатарей в театре, в скульптуре, в живописи равна нулю, - пишет Шаламов. - Блатарь... слишком реален; его эмоции "эстетического" порядка слишком кровавы, слишком жизненны. Тут уж дело не в натурализме - границы искусства и жизни неопределимы, и те слишком реалистические спектакли, которые ставят блатари в жизни, пугают и искусство, и жизнь.
На одном из колымских приисков блатари украли двадцатиграммовый шприц. Зачем блатарям шприц? Колоться морфием? Может быть, лагерный фельдшер украл у своего начальства несколько ампул с морфием и с подобострастием преподнес наркотик блатарям?
Или медицинский инструмент - великая ценность в лагере и, шантажируя врача, можно потребовать выкуп в виде "отдыха" в бараке блатарским заправилам? Ни то и ни другое. Блатари услыхали, что, если в вену человека ввести воздух, пузыри воздуха закупорят сосуд мозга, образуют "эмбол". И человек - умрет. Было решено немедленно проверить справедливость интересных сообщений неизвестного медика. Воображение блатарей рисовало картины таинственных убийств, которые не разоблачит никакой комиссар уголовного розыска, никакой Видок, Лекок и Ванька Каин.
Блатари схватили ночью в изоляторе какого-то голодного фраера, связали его и при свете горящего факела сделали жертве укол. Человек вскоре умер - словоохотливый фельдшер оказался прав".
Поэтов воровской мир ГУЛАГа тоже не жаловал, за исключением одного - Сергея Есенина, "освященного" блатарями, вплоть до цитат-тату на теле:
Как мало пройдено дорог,
Как много сделано ошибок.
"Настроения поэзии Есенина, - свидетельствует Шаламов, - в некоторой своей части с удивительно угаданной верностью совпадают с понятиями блатного мира. Именно этим объясняется большая, особая популярность поэта среди воров".
Разумеется, не все творчество Есенина в целом тождественно блатным "понятиям", но точек соприкосновения настолько много, что сам поэт не мог этого не заметить:
Все живое особой метой
Отмечается с ранних пор,
Если не был бы я поэтом,
То, наверно, был мошенник и вор.
Есенинский фатализм, любимые уголовным миром "философические" размышления о судьбе не пропали там втуне. "Какие же родственные нотки слышат блатари в есенинской поэзии?" - спрашивает Варлам Шаламов. И сам же, многажды наблюдавший и слышавший колебание этих нот, отвечает: "Прежде всего это нотки тоски, все, вызывающее жалость, все, что роднится с "тюремной сентиментальностью"... Стихи о собаке, о лисице, о коровах и лошадях - понимаются блатарями, как слово человека, жестокого к человеку и нежного к животным... Блатари могут приласкать собаку и тут же ее разорвать живую на куски - у них моральных барьеров нет, а любознательность их велика, особенно в вопросе "выживет или не выживет".
Нотки вызова, протеста, обреченности - все эти элементы есенинской поэзии чутко воспринимаются блатарями... Пьянство, кутежи, воспевание разврата (в цикле "Москва кабацкая" - Р.Н.)... матерщина, вмонтированная Есениным в стихи - все это находит отклик в воровской душе".
Отдельная плоскость соприкосновения Есенина с понятиями блатного мира - отношение к женщине вообще и к матери в частности.
"Мать для блатаря, - пишет Шаламов, - предмет сентиментального умиления, его "святая святых". Это - тоже входит в правила хорошего поведения вора, в его "духовные традиции". Совмещаясь с хамством к женщине вообще, слащаво-сентиментальное отношение к матери выглядит фальшивым и лживым. Однако культ матери - официальная идеология блатарей".
Спустя 50 лет культ матери не претерпел никаких изменений в наиболее душераздирающих песнях "хозяйских парней": Кучина, Дюмина. А вот конкретное отношение к абстрактной женщине плавно трансформировалось от блатарского к фраерскому. У Ивана Кучина слышим:
Шли года: я пил, курил и дрался,
Как ни клялся слов своих держать.
Много раз я в жизни оступался,
И за мной бросалась только мать.
Было горя больше или меньше -
Годы, как слова те, не вернешь -
Только никогда не бил я женщин,
Не хватался никогда за нож.
("Никогда не бил я женщин..." - такого не могут с уверенностью подчеркнуть в своих биографиях иные представители творческой интеллигенции - театральные актеры Авилов и Домогаров, например. - прим. редакции.)
Даже у не отбывавшего, но от этого не менее популярного, чем вышеназванные "маэстро шансона", Михаила Круга "лярвы" и "подстилки кабацкие" фигурируют лишь в жанровых зарисовках об угаре НЭПа в Твери. А так - любовь-морковь обычная лирическая.
Апофеоз джентльменства - в песне и по жизни - блат-гитарист Александр Звинцов, почти каждый свой визит на "Мастер Саунд Рекордс", коей опекаем, обставляющий с высокой куртуазностью - вполне вероятно, движимой сердцем. Нехарактерная, по Шаламову, широта соответствующей мышцы Звинцова простирается и в блатную песню:
Я девчонке-хулиганке
Покупал цветы,
А ее тут на Таганке
Хлопнули менты.
...................................
Фраернулась и вниманье
Привлекла к себе -
Ты ж для роликов рекламных
Создана ваще!
Браво! Примитивизм блистательный, без спецэффектов.
V. МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ МЕЧТЫ ЖАРИКОВА
А еще такой был с нами лох...
Лох, как суслик, был и чал и плох,
Но при всем при том при этом
Лох был гадом и поэтом:
Про блатную жизнь писал, как лох.
("ДК", альбом "ДМБ-85")
Изысканный, "от ума", предтеча корневого блатного примитивизма конца 90-х, Батя андеграундной мифологемы, группы "ДК" - Сергей Жариков (в аннотации к кассетному варианту 1997 года спродюсированного им альбома "ДМБ-85") проводил безусловным тезисом сугубо "фраерское" происхождение так называемой "блатной культуры". Реальность в ней, по Жарикову, замещается "шуфутинско-кальяновской самопальщиной". А он, Жариков, затащив на запись некоего "третьехода" Луку, дескать, сразу двух зайцев угрохал: и аутентичен он сразу, и авангарден. ("Авангард - уничтожение дистанции, соединение полюсов в Единое" - С.Ж.) Вдобавок, еще и концептуалист - порадовал он в 85-м это племя, хвастается: Сергей Летов во все дудки, видите ли, у него надудел. Испортив, кстати, первородный шалманный угар, производимый двумя другими реализаторами Батиных концепций - Витьком (Клемешевым - Р.Н.) и Лукой. Жариковское моделирование во абсолюте недостойно высокой чести именоваться примитивным. А значит - аутентичным. К тому же, до конца не ясно, какая часть материала была талантливо стилизована С.Ж. под блатной фольклор. Кое-что позднейшим исследователям идентифицировать удалось, но далеко не все. Резюме: неаутентичность в квадрате.
Трудно судить, чем сейчас придется Жарикову "шансонный" дух, пахнувший из-за колючки потным металлом заточки... Может быть, сошествием духа вожделенной некогда аутентичности? ("Ну да, вот оно - настоящее. Я-то еще в 80-х взалкал.)
Взалкать-то взалкал - умом, в своих перманентных mind games. Им же и спродюсировал, коллажист рок-андеграунда № 1. (№ 2 - Летов - Р.Н.) Урловый, гопницкий связующий элемент для жигана-хулигана и дембеля, опять же, правильно вычленил и во главу угла поставил. Хотя, дембеля и урки - не одно и то же... Животная тавтология с пеной у рта: сука-сука, падла-падла, проститня-проститня (земля-земля, воздух-воздух - прим. наводчика) - здорово, пронимает! Но! При всей любопытности (даже на современный взгляд) альбома "ДМБ-85" Жариков работал головой, а Александр Дюмин, Иван Кучин, Александр Звинцов в последовавшие сразу за откидкой креативные приходы просто выплескивали на пленку всамделишнее нутро; не на все сто, но в чем-то волчье. Этим, в конце концов, и взяли таксистов, бомбил и прочую свою публику, не говоря уже про братков. Альбом "Волк" Дюмина, к примеру, безо всякой рекламы продался стотысячным тиражом кассет. Сотни тысяч рифм редкой "отточенности":
Вспомним Петлюру: ушел пацаном,
Валерка Коротин оставил наш дом,
Звездин Аркаша - помянем тебя,
Как не хватает нам Северного...
Примитивно - спору нет, но тираж... сразу дуплет. Впечатляет. Выстрелило на традиционных трех аккордах да на голом духе. Но каком! Вот она где - экзистенция в чистом виде - у ворот кичмана!
Что для Сергея "Бати" Жарикова творческий метод (а он может быть произвольным), то для Дюмина и генерации реально топтавших зону авторов-исполнителей - кусок жизни. Они по-другому просто не могут... Пока. И у них по мере вочеловечивания волчьей натуры появляется склонность к играм ума. Дюмин в третьем альбоме уже вычерчивает образ затейливыми виньетками: "Малолетка - сказочная беседка". И в этом может таиться погибель блатному автору: развесистая клюква метафор, в итоге, способна сильно разбодяжить концентрированную экзистенцию социокультурного феномена, каковым является "шансон" с зоны, ничего общего с искусством как таковым, с культурой, не имеющий. "Хотела мать, чтоб сын ей был художник", - пел Иван Кучин. Но если волчьим лапам становятся доступны кисти, тот это уже не волк, а оборотень. Глядишь, и мелькнет спустя годы в "шансонной" тусовке определение: "Александр Дюмин постоткидного периода". Ух, и злой он был тогда!
На параше место ваше,
А курей заточки ждут.
Активисты-фетишисты -
Все под нары попадут.
Слово "фетишист" в данном контексте отнюдь не означает, что авторы из блатарей - сплошь продвинутые интеллектуалы. Секс-шопы, а не Фрейд, вошли в обыденность - вот и весь секрет.
Когда Саня "Дюма" Дюмин был нарыт рекорд-бизнесом, он ходил в единственном спортивном костюме и радовался самому факту обнародования своих недорифмованных, корявых с точки зрения даже поп-пиитики, произведений. Теперь он появляется на людях в модном пальте, с мобилкой и желает получить за новый альбом цифру с четырьмя долларовыми нулями.
И все же, отдадим должное Сергею Жарикову: "фраерской" пакет в "русском шансоне" как был контрольным, так и остается. Если для Дюмина со Звинцовым блатная песня - даже не способ творческого самовыражения, а что-то вроде пресловутого "с | | |
